Предисловие составителя к книге Н. Харджиева "От Маяковского до Кручёных"
После выхода посмертного харджиевского двухтомника, включившего в себя значительную часть научного наследия Николая Ивановича, прошло почти десять лет. Представляется, что появление нового издания работ этого уникального ученого не только своевременно (любую его книгу в продаже найти чрезвычайно трудно), но и необходимо — для увлеченных историей и теорией новаторского искусства, уверен, гораздо важнее обращение к такому насыщенному источнику, чем к его многочисленным переложениям и трактовкам.
Это издание не ставит своей целью отразить все направления интереса исследователя, занимавшегося и русскими художниками, и Осипом Мандельштамом, и обэриутами, и поэтами XIX века, а также многим другим. Оно сфокусировано на центральной для Харджиева теме — истории и поэтике футуристического движения в русской литературе, и прежде всего революционного течения, известного под именем кубофутуризма, или будетлянства.
Книга составлена из работ Харджиева, опубликованных еще при его жизни и по большей части вошедших сегодня в ранг «классических». Однако главная задача мне виделась не столько в перепечатке ряда его важнейших текстов, воспринимаемых подчас уже в качестве некоего канона, сколько в том, чтобы собрать вместе, с одной стороны, самые яркие и актуальные, а с другой — наиболее тематически и содержательно связанные публикации, максимально приблизив идею и концепцию издания к неосуществленному раннему харджиевскому замыслу — «Истории русского футуризма», — каким он мог бы нам представляться. Это стремление, разумеется, далеко от попыток реконструировать ту ненаписанную книгу.
Сам Харджиев как-то отметил, что из планировавшейся «Истории» удалось опубликовать лишь несколько глав, связанных с литературной биографией Маяковского. Вероятно, он имел в виду прежде всего такие большие работы, как «Маяковский и живопись» (в поздней редакции — «Поэзия и живопись»), «Турне кубофутуристов 1913–1914 гг.» (в поздней редакции — «“Веселый год” Маяковского») и написанную вместе с В. Трениным «Поэтику раннего Маяковского». Но про какие-либо крупные неопубликованные рукописи — главы или другие его тексты о поэтах-будетлянах — пока ничего неизвестно. Некоторые материалы, очевидно, находятся в не до конца разобранных архивах ученого и ждут своего открытия. Возможно, другие главы и не были подготовлены.
В любом случае, надо думать, что некий общий замысел реализовался фрагментарно, по мере возможности — кажущиеся отдельными и разрозненными статьи в сборниках, небольшие заметки, комментарии к поэтическим собраниям, публикации материалов, как отмечал в предисловии к упомянутому двухтомнику Рудольф Дуганов, по сути являются элементами единого плана. Не прямыми текстуальными выдержками из сделанной вчерне книги, но полноправными частями обширного историко-литературного исследования.
«История», работу над которой (вместе с Теодором Грицем и Владимиром Трениным) Харджиев вел уже в 1930-е годы, даже если бы она была завершена, конечно, не смогла бы увидеть свет в России практически до нашего времени, а на Западе появилась бы в виде книги — причем, скорее всего, с немалым риском для автора — не ранее 1960-х годов, когда там возник исследовательский интерес к «русскому авангарду», да и сам этот термин. Что уж тут говорить, если книгу «Поэтическая культура Маяковского» издали полностью лишь спустя тридцать лет!
Многое, вероятно, осталось нереализованным по каким-то другим причинам. Известно, к примеру, что им были задуманы, но так и не написаны большие воспоминания о Хармсе — поэт Геннадий Айги, рассказывавший об этом, полушутя характеризовал Николая Ивановича как человека, в чем-то похожего на Обломова. Такая мысль легко может прийти в голову, когда сталкиваешься с невероятно емкими, но часто очень краткими заметками о Хлебникове и Маяковском, о других, или с публикациями стихотворных, мемуарных, газетных текстов, как бы замаскированными под статью или комментарий (и наоборот). Самое интересное здесь — в смешении традиционно различных жанров научного творчества; такой подход оказывался и продуктивным, и на удивление соответствующим исследуемому предмету (порой напоминающим излюбленный крученыховский прием подачи материала). Но создавалось впечатление, что старик выуживает по крупице из своего наполненного сокровищами сундука и тут же его снова надолго запирает.
Сам этот образ сундука с сокровищами стал расхожим стереотипом отношения к Харджиеву как к обладателю и огромных знаний, в том числе фактологических (почему он так скупо ими делится?), но и несметных архивных богатств, даже как к собирателю, подчас как к коллекционеру прежде всего. «Специалисты по авангарду» жаждали от него, по существу живого участника событий, не столько мнений и анализа, сколько фактов и документов, а иные — вообще лишь живописных и рукописных подлинников, оригиналов.
Что очень даже хорошо понятно.
Нельзя сказать, что работы Харджиева забыты. Однако сегодня как-то не очень принято вникать в тот кропотливый и высокопрофессиональный труд летописца, хранителя, популяризатора, который он осуществлял долгие годы — в калечащих условиях советской культурно-идеологической политики. Возможно, это преувеличение, но мне кажется, что во многом именно благодаря статьям и публикациям Харджиева (хотя, конечно, справедливо вспомнить и еще о нескольких исследователях) возникло следующее поколение влюбленных в футуризм.
Но и поколение тех, кто гораздо эффективнее, чем их предшественники, занялся «одомашниванием» и приручением авангарда, раздачей поэтам и художникам чинов и порядковых номеров.
Трудно или вовсе не получается избежать такого искушения — подчинять сопротивляющееся и классифицировать непохожее, преобразовывая его в давно известное.
Перед вами не просто литературная биография, а пристальное и ревностное наблюдение — как бы изнутри явлений и фактов, по глубине и скрупулезности имеющее мало аналогов среди свидетельств о том времени. Безусловно, это и замечательный пример «упругой», лаконичной и чрезвычайно конкретной научной прозы, не приемлющей абсурдных доводов и случайных суждений; это, в конце концов, необычное и увлекательное чтение (в отличие от скучнейших «академических» исследований «на подобные темы»).
Но это и утверждение бесконечного пути и безостановочного движения творчества и новаторства, необходимости постоянного созидательного отрицания, преодоления вчерашнего, о чем Николай Иванович напомнил в своем известном интервью.
Его труды — конечно, памятник, надгробие, гробик для футуризма, который и вправду умер, что тут скрывать. Но несмотря на всю жесткость харджиевских оценок, его суждения не давят и не обезоруживают. Это знание, благодаря которому — вопреки сложившемуся уже восприятию — осознаешь футуристов своими действующими современниками, а футуризм — одним из первичных, начальных методов переустройства мира. Знание, помогающее, как и работы самих будетлян и заумников, разрушать всевозможные предубеждения и стереотипы, любые фиксированные, а потому репрессирующие нас элементы общественного.
Таковых более чем достаточно: они и в стихии искусства, и в языке, и в наших взаимных поступках, во всей нашей жизни. Они и в нашем отношении к личности несчастного Николая Ивановича.
* * *
Тексты публикуются по соответствующим печатным изданиям с сохранением всего корпуса авторских примечаний и комментариев. В книгу вошли и некоторые важные работы, не переиздававшиеся с советских лет (в частности, отдельные комментарии к произведениям Маяковского и Хлебникова, имеющие характер вполне самостоятельных и завершенных фрагментов футуристической биографии). Она дополнена тремя харджиевскими материалами, вынесенными в отдельные приложения. Среди них известная «Кручёныхиада», впервые публикуемая в последней авторской редакции.
Благодарю за полезные советы по составу книги и помощь с иллюстративным материалом Владимира Полякова, автора работы «Книги русского кубофутуризма», обновленное издание которой готовилось нами в те же дни и месяцы, что и эта книга, а за помощь в поиске нужных текстов — Александра Умняшова, переводившего для «Гилеи» интереснейшие анархистские издания 1960-х — «Black Mask» и «Up Against The Wall, Motherfuckers!».
С.К.
Опубликовано в кн.: Харджиев Н.И. От Маяковского до Кручёных. М.: Гилея, 2006.
