Боб Блэк. Еще раз о нульработе (1)
В этом году исполняется двадцать лет первой публикации — в Сан-Франциско — “Упразднения работы”. Какой долгий проделан путь! Этот текст перепечатывали множество раз, обычно не извещая меня, но всегда с моего согласия. Его перевели на несколько языков (2).
Я подозреваю, что частично причиной его успеха стала случайная своевременность. Публикация состоялась в то время, когда количество рабочих часов увеличилось, работа становилась более напряженной, НО уровень безработицы был высоким. Если вы искали доказательство существования иррационального фундамента в нашем обществе, то оно было явлено.
Это не повод для формальной, систематической, хорошо подготовленной лекции, с какой я выступил в прошлом году в Государственном университете Нью-Йорка в Нью-Палтц. Вместо этого сегодня я буду опираться на мои простые, бессистемные, беспорядочные и короткие заметки.
Вам наверняка знакомы слова английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса о том, что “в долгосрочной перспективе мы все умрем” (3). Он выполнил свое обещание. Но в 1931 году, во время Великой депрессии, он спрогнозировал будущее работы в долгосрочной перспективе. Он считал, что увеличение капиталовложений и технический прогресс упразднят работу в течение ста лет. Настанет, предсказывал он, “эпоха досуга и изобилия”. Единственной проблемой останется поиск работы ради удовлетворения присущей человеку тяги к ней — от которой все вы, без сомнения, страдаете.
Ну что ж, мы на 74% приблизились к изобилию без работы. Для этого было осуществлено гораздо больше капиталовложений и технологических инноваций, чем мог ожидать Кейнс. Он считал, что в течение века мы будем работать три часа в день, так что если бы у нас все шло по расписанию, то теперь мы должны бы работать четыре часа в день. Но сегодня единственные люди, работающие по четыре часа в день, это анархистские охотники-собиратели, вроде сан, которые полностью избавлены от преимуществ облегчающих труд капиталовложений и высоких технологий.
Из этого я извлек урок, что к экспертам следует всегда относиться с подозрением, а специалистам по работе нельзя доверять, пока опыт не докажет их правоту. Как выразился Иван Иллич: “Экономисты понимают в работе примерно столько же, сколько алхимики в золоте”. У меня есть несколько примеров.
В “Упразднении работы” я написал, что ежегодно от 14 до 25 тысяч рабочих погибает во время работы. Я не могу вспомнить, откуда я взял эти цифры. Но когда в прошлом году я решил обновить подсчет, то нашел, что эти цифры варьируются от 1 до 90 тысяч. Подсчет Департамента труда США связанных с работой смертей с 1993 по 1996 годы составил более 10 тысяч ежегодно.
Такие разные цифры демонстрируют нам, что никто не побеспокоился собрать точную статистику. Правительство может сказать нам с большой точностью, сколько тонн соевых бобов было произведено в прошлом году. Но оно не может сказать нам — и, видимо, никто не скажет — сколько людей погибло, чтобы произвести и продать соевые бобы, автомобили, мобильные телефоны или что-нибудь еще.
У правительства и бизнеса есть причины хотеть знать производственную статистику. Но у власти и бизнеса, я полагаю, есть причины, почему они предпочли бы не знать, или, по крайней мере, почему они предпочли бы чтобы общественность не знала общее число погибших от работы. Люди могли бы задаться вопросом, а стоит ли работа такого количества смертей, травм и болезней.
Еще один пункт, обозначенный мной двадцать лет назад, это что число погибших В РЕЗУЛЬТАТЕ работы должно быть выше, чем число погибших НА работе. Я читал, что многие следователи не признают никакие смертоубийства и автокатастрофы, как связанные с работой, хотя всем нам из прессы известна информация о рабочих, которые убивают своих боссов, своих коллег и/или самих себя. И, конечно, любая смерть по пути на или с работы является смертью из-за работы.
А вот действительно бесстыдный обман. Начиная примерно с 1948 года количество рабочих часов увеличилось. За тот же период производительность труда выросла более чем вдвое. Лорд Кейнс, конечно, предсказывал с точностью до наоборот. С 1969 по 1989 годы среднегодовой объем занятости рабочих на полный день вырос на 158 часов, что равняется фантастическому месяцу дополнительной работы. В следующие двадцать лет ситуация только ухудшилась.
В 1999 году ежегодный доклад Министерства труда США о занятости населения чрезвычайно самодовольно констатировал факт сосуществования низкого уровня безработицы и низкой инфляции. Но правительство беспокоили заявления, что американцы перерабатывают. Например, в книге Джулии Шор “Перегруженный работой американец” (4). Я сам часто ссылаюсь на эту книгу. Министерство труда мягко доказывает, что количество рабочих часов в целом стабильно с 1960 года.
Этот вывод основан на трех вопиющих методологических ошибках.
1) Данные о продолжительности рабочего времени основаны на отчетах работодателей, а не рабочих. Работодатели имеют много причин, чтобы занижать количество рабочих часов, например, для сокрытия незаконной сверхурочной работы или факта занятости нелегальных иммигрантов. Я также подозреваю, что многие предприятия, особенно малые, не сообщают такие данные вообще, и они-то как раз являются теми предприятиями, где рабочие часы самые долгие — и там существует потогонная система.
Хотя это требует немного больше хлопот и расходов, нет никакой причины, почему правительство, имеющее данные о работниках посредством системы социального страхования, не может проинспектировать некоторых из этих рабочих и сравнить полученные данные с отчетами их работодателей. Это наверняка покажет, что статистика работодателей ничего не стоит.
2) Если работник занят более чем на одной работе — вдумайтесь — учитываются только часы, проведенные на основной работе! Очевидно, что наиболее перегружены те, у кого несколько работ. И количество таких рабочих только увеличилось. Это одно из главных обстоятельств с тех пор как я впервые написал на эту тему. Но рабочие часы этих перерабатывающих людей не учитываются должным образом.
3) Если вы думаете, что все вышеописанное — вопиющее жульничество, то худшее я приберег напоследок. Одной из основных тенденций в положении работников полного дня являются дополнительные рабочие часы. Другой впечатляющий рост зафиксирован в сфере неполной занятости, в основном среди людей, не могущих найти работу на полный день. Это совершенно разные категории работников. Но что делает правительство? Оно суммирует часы загруженных работой людей с рабочими часами людей с неполной занятостью, берет среднюю величину и объявляет, что люди работают, в среднем, в обычном графике, а в некоторых случаях даже меньше. Для государства два неправильных минуса дают плюс или все приводится к общему знаменателю...
В заключение, или закрывая эту тему, я хотел бы обратить ваше внимание на один аспект “Упразднения работы”, который, кажется, никто не заметил. Это не совсем явное анархистское эссе. На самом деле, я упомянул там анархизм лишь один раз, да и то не в совсем выгодном свете. Я написал, что “все старые идеологии по сути консервативны, так как верят в труд. Некоторые из них, такие как марксизм и большинство разновидностей анархизма, верят в труд особенно страстно, потому что не верят больше почти ни во что” (5).
Когда я упомянул авторов, которых посчитал там уместными, я назвал таких анархистов как Кропоткин, Пол Гудман и даже Мюррей Букчин. Но я не определял их как анархистов. В 1985 году на анархистов я был очень зол. В тот момент Крис Карлссон и его коллеги, марксистские головорезы из “Переработанного мира”, выжили меня из города (6). Большинство местных анархистов, за исключением Лоуренса Ярача, или заигрывали с “Переработанным миром” или отводили взгляд в сторону. Некоторые из них до сих пор так делают. Прошло много лет, прежде чем я снова стал называть себя анархистом.
И все же, “Упразднение работы” является анархистским эссе. Большинство анархистов понимают, что государство возникло не на пустом месте. Государство связано с определенными общественными формациями. Так же и анархия. Большинство анархистов понимают, что нельзя упразднить государство без упразднения капитализма. Это правда, но я развил аргумент глубже. Я сказал, что нельзя упразднить государство без упразднения работы.
Я не был первым анархистом, определившим отмену работы как анархистский вопрос. На меня повлияли сочинения Джона Зерзана (7) 1970-х годов о бунте против работы, которые в конечном счете предполагали ее упразднение. При этом Джон не называл себя анархистом. Поэтому, наверное, все-таки именно я определил работу как основной анархистский вопрос. Я заставил даже таких защитников работы как анархо-синдикалисты и платформисты (8) не просто принимать ее как должное, но именно защищать. Они смеются над идеей нульработы вместо того, чтобы опровергнуть ее, и поэтому идея остается неопровергнутой. Естественно, это означает, что все больше людей будут соглашаться с ней. За последние двадцать лет я получил поразительно малое количество серьезных и умных критических отзывов. И я не уверен, что хоть один из них исходил от анархистов.
Мне нравится думать, что после моего эссе анархистская мысль перестала быть прежней и никогда уже таковой не будет. В любом случае, оно не обременено авторским правом, так что это мой подарок всем вам.
1. Речь, подготовленная, но не произнесенная в 2005 году на Гилман-стрит в Беркли, Калифорния.
2. По-русски “Упразднение работы” опубликовано в сборнике: Блэк Б. Анархизм и другие препятствия для анархии. М., Гилея, 2004. С. 27-48 (серия “Час Ч”).
3. Цитата из работы Джона Мейнарда Кейнса (1883-1946) “Трактат о денежной реформе” (1923).
4. Juliet B. Shor. The Overworked American: The Unexpected Decline of Leisure. N. Y.: BasicBooks, 1992.
5. Блэк Б. Указ. соч. С. 27.
6. О конфликте Боба Блэка с редакцией журнала “Переработанный мир” можно прочитать в его статьях “Обман категории А в кружке” и “Из мусора — только мусор” в: Блэк Б. Указ. соч. С. 94-114.
7. См.: Зерзан Дж. Первобытный человек будущего. М.: Гилея, 2007 (серия “Час Ч”).
8. Сторонники анархо-коммунизма.
Перевод с английского был подготовлен А. Умняшовым для кн. Б. Блэка "Анархия и демократия" (М.: Гилея, 2014).
